Рассказ. Года, эдак, 2012-го.... Написанный по мотивам ночного кошмара.
_______________________________________________________________
_______________________________________________________________
Примечание: события происходят в небольшой стране, разделенной на регионы. Территория страны богата лесами, населена неравномерно, многие местности находятся в запустении, покинутые людьми, но все же безмолвно хранящие одинокие руины былой жизни. Регионы не имеют красивых названий, вроде американских штатов, а называются лишь цифрами и иногда буквами. В одном из таких регионов, собственно и началась вся история - регион 12-А.
* * *
Прошлое. Воспоминания.
В регионе 12-А стали таинственным образом пропадать дети в возрасте от 7 до 12 лет. Местные газеты и единственный региональный телеканал не умолкали по поводу того, что в данной местности орудует маньяк. Взбудораженные родители и учителя постоянно оберегали своих чад от ужасной напасти, но он действовал несмотря ни на что, он просто забирал детей с улиц, вел какой-то странный, не поддающийся логике отбор. Одной из пропавших оказалась Лина, девочка из обычной семьи, маленькая скромная девчоночка.
* * *
Маленькая Лина очнулась в трясущемся прицепе грузовика среди таких же похищенных детишек, как она. То, как её похитили, как затащили сюда, она не помнила. Все были напуганы, и абсолютно никто не знал, ни что происходит, ни куда они направляются. Всего детишек набралось 13 штук. Ехали долго, прицеп был тесен и неудобен, многие плакали. В её памяти до сих пор застыл тот неподдельный ужас, отражавшийся тогда в круглых напуганных детских глазенках.
Когда они прибыли, наконец, в свою тюрьму, в его мрачную жуткую крепость, он показал свое лицо. Высокий, в потрепанном сером плаще и кожаных перчатках, с суровым взглядом уставших серых глаз, с пробивающейся сединой, но до умопомрачения крепкий физически, невероятно сильный и постоянно напряженный. Он открыл решетку, закрывающую прицеп и по одному стал вытаскивать детей в белых, словно больничных, рубахах, босых, на голую холодную землю. Был конец лета, очень холодный август. Листья уже успели пожелтеть.
От его тяжелого взгляда, иногда сбивающегося дыхания, да просто от него самого все дети без исключения прибывали в каком-то оцепенении - никто даже не подумал тогда бежать.
Да и куда бежать? Кругом лес, даже не ясно, к какому округу он принадлежал; дороги, по которой приехали, естественно никто не запомнил. Перед маленькой кучкой детей был лишь этот маньяк и старая заброшенная, частично разрушенная и уже отдавшая некоторые свои стены дикому плющу, больница. ( В начале двадцатого века она служила туберкулезным диспансером для детей и подростков, но после войны была заброшена).
Маньяк сковал руки детей неким подобием наручников так, что рука одного была связана с рукой следующего, образуя тем самым одну цепь. Он взял первого в цепи за руку (маленького кудрявого парнишку с большими голубыми глазками, полными слез) и повел в здание. Вся цепь безмолвно двигалась за ним. Уже в здании часть детей, девочек, он завел в подвальные помещения, где запер их на ключ в жутком старом морге, а мальчишек он поместил в какой-то другой комнате на другом конце здания. Через несколько часов он вернулся к пленницам, принеся с собой одеяла и несколько бутылок с водой.
Он пытался объяснить, зачем все они здесь, но почти никто его не понял. Он не был педофилом, он не имел прямого желания убить этих детей, но хотел сделать из них нечто большее, чем просто людей, хотел научить их быть не просто сильными, но перешагнуть границы человеческой природы и прийти к какому-то его собственному идеалу, а стимулам к этим свершениям должна была стать отобранная у детей свобода. Они стали объектами его наблюдений, его экспериментом, если можно так сказать. Почему именно дети? Я думаю, что только потому, что мысли их и души еще не омрачены повседневными человеческими проблемами, и они, единственные не разочаровавшиеся в жизни по-настоящему, любят её; они - идеальный материал для исканий этого странного служителя своей идее, мечте.
* * *
Он был строг, неразговорчив, но все же проявлял своеобразную заботу, но лишь о тех, кто боролся. Шли дни. Дни в страхе, дни, полные слез и детского горя.
Спустя пару недель первый побег - неудача.
Кто-то из мальчишек заболел. Учитывая место, где находилась так называемая тюрьма, было рискованно оставлять заболевшего рядом с остальными. Первый пациент в изоляторе. Постоянный стресс и отсутствие нормального питания, а так же лечения сделали свое дело. Спустя месяц второй побег - заболевший мальчик, тот самый, с милыми кудряшками, сбежал от своих сокамерников на небеса, возможно, так было даже лучше, ибо тогда еще никто не знал, какой ценой дастся последним четырем в конце их финальный побег.
Маньяк вывел в тот день рано утром всех своих пленников попрощаться с умершим ( это было спустя полтора месяца после прибытия). Тогда они увидели друг друга вновь. Похудевшие, бледные. Это было жестоко заставить и без того страдающих детей смотреть на то, как одного из них же, ехавшего с ними же в том прицепе, теперь навечно закапывают в сырую землю.
Когда он наполнил яму доверху, то установил в изголовье самодельный деревянный крест, где было грубо выцарапана цифра один. "Это был первый, кому удалось сбежать от меня, пускай и таким способом" - пояснил маньяк.
В то же время два мальчугана, сговорившись, рванули прочь по ухабистой дороге, сверкая босыми пятками. Он не бросился вдогонку им, лишь усмехнулся и повел оставшийся десяток обратно в их отнюдь не детские комнаты.
* * *
Тогда многие из детей заметили, что еще двое из мальчишек как-то нездорово выглядят, покашливают... Той же ночью среди тьмы и застывшего ужаса больницы вновь по её стенам потекли жалобные стоны больных детей. Практически все мальчики, размещенные по неосмотрительности маньяка в палатах основного диспансера, оказались заражены. Никто и подумать не мог, что зараза, притаившись, ждала все эти долгие годы молчания, поджидая новых жертв. Только двое, остававшиеся по-прежнему без симптомов, были переведены из общей камеры смерти вниз, в морг.
Минус четыре «экземпляра» практически за пару недель. Все мальчишки, на которых Он возлагал основные свои надежды, скончались в ужасных муках отвратительной болезни. Маньяк был вне себя от ярости. Он несколько ночей подряд громко на всю больницу то рыдал, то сыпал проклятьями, то что-то швырял о стены. Страшно было всем.
Неизвестно, что он сделал с теми четырьмя умершими, но больше публичных похорон не было. Всякий раз, как он заходил в морг, принести немного еды или воды, в его глазах читалась непомерная ненависть, словно бы обращенная к каждому живому существу в мире, и странная, уходящая куда-то в бездну его черного сердца, скорбь, которую никак нельзя было расшифровать напуганным маленьким пленникам.
* * *
Шестеро. Оставалось всего шестеро детей. Приближалась зима. Однажды он принес шесть пар одинаковых ботинок 35-го размера и выдал дополнительные пледы. С этим он сообщил, что в последней сводке новостей 13-го региона сообщается о найденных на берегу озера телах двух замерзших мальчиков. Они не выжили. И причем он знал это, знал заранее, ведь он их даже не пытался догнать. В сердцах маленьких пленников вместе возросшим градусом ненависти к маньяку загорелось что-то еще.
Шестеро маленьких заговорщиков. Они решились на побег. Три месяца понадобилось Ему, чтобы дождаться реальных действий. Отсчет начался вновь. Шестой побег - неудача. Двое пойманы и отстранены от остальных на пару дней. Он вернул их так быстро, потому что боялся повторения истории тех пятерых покойных.
Интересно, думал ли он хоть раз о чувствах? Нет, не о чувствах детей даже, а о чувствах родителей, у которых он отнял их маленькие сокровища!?
Седьмой побег - неудача. Восьмой - так же. Самая старшая из девочек, ей было двенадцать, вырвалась наружу, бежала долго, выбивалась из сил, падала, спотыкаясь о многочисленные выпирающие из земли корни вековых деревьев, поскальзывалась на узких, припорошенных снегом, тропинках, сдирала кожу в кровь на розовых от холода коленках, вновь поднималась и бежала, бежала... Когда она рухнула без сил под корявым дубом без сил, Он нашел её. Взял на руки и унес обратно. Несколько километров, кровь, надежда - все впустую.
Девятый побег, дебют Лины, закончился так же неудачей, причем добежала она ровно до того же самого дуба, что и та, другая девочка. Словно около него проходила какая-то невидимая ограда, не пускающая идти дальше. Последним, что видела Лина, перед тем, как Он вырубил ее, огрев чем-то тяжелым по голове, это дуб, корни которого выступали из земли настолько, что под ними можно было спрятаться даже взрослому человеку, и какое-то низкое каменное строение чуть поодаль от дуба.
Очнулась она в постели, укрытая одеялом, с повязкой на голове. Сначала девочка не поняла, где она, ведь за все эти дни, проведенные в плену, она привыкла видеть облезшие стены морга, плитку на полу, железные каталки в углах. Это была комната маньяка. В окно светило солнце. Оно невыносимо резало отвыкшие от света глаза, кругом было нагромождение каких-то газетных вырезок, бумаг, в углу стоял маленький телевизор, принесенный чудовищем в свою нору.
Вошел Он. С кружкой горячего чая. Только увидев вновь эти ужасные серые глаза, Лина полностью пришла в себя. Она осознала в полной мере, как же ей плохо после этой выматывающей пробежки, что её всю трясет и, похоже, у неё жар. Маньяк, не проронив ни слова, протянул ей кружку. Она выпила все до капли. Как давно она не чувствовала вкуса чая. Сладкого чая. Он все смотрел на неё, пока она пила, потом ещё минут двадцать просто сидел на краю постели и сверлил девочку взглядом, затем резко встал, выхватив чашку из ослабших пальчиков, и сказал: "Ты - моя главная надежда". После он вышел, заперев комнату на ключ, и не возвращался несколько часов. Лишь ближе к ночи Он отвел её обратно в морг, пожелав скорейшего возвращения к попыткам бежать.
* * *
Лина и старшая девочка одинаково быстро оправились после этих самых неудачных попыток. Но резко ухудшившиеся условия в неотапливаемой больнице заставили хлебнуть горя всех. В ту зиму были ещё четыре попытки бежать, попробовали все. В итоге их осталось пятеро. Одна из девочек добралась до злосчастного дуба, под корнями которого пролежала около двух часов, прячась от маньяка. Этого хватило, чтобы схватить воспаление легких и быть найденной беспощадным монстром.
Она умирала у него на руках в начале февраля, хотя Он и пытался её выходить, но в медицине Он не был силен. В свой последний день она лежала на импровизированной кровати из одеял среди морга, в бреду, в кругу самых верных друзей, плакала, так громко всхлипывала. Из-за двери доносились глухие тяжелые всхлипы.
Он сидел вместе с ними, жалея погибающую еще одну невинную душу. Эта жалость остальных бросала в дрожь и вызывала презрительное отвращение к тому, кто так бесцеремонно отнимал у них жизни. Когда малышка издала последний выдох, вместе с её душой у оставшихся пятерых окончательно ушли оковы страха. Страха перед всем на свете - они больше не боялись ни Его, ни смерти, ни зимы, ни тьмы. Он почувствовал это и немного повеселел, поняв, что, наконец-то, он приблизился к кульминации своего эксперимента. Три девчонки и выжившие несмотря ни на что два мальчишки - избранные дети.
В последний раз пленники тщательно обдумывали свой побег, планировали несколько недель, разжигая огонь в своих душах ярче и ярче, чтобы в финале вспыхнуть настолько ярко, чтобы сжечь оковы проклятого места, чтобы ослепить чудовище и уйти, забрав у него все; спасти свои жизни и во что бы то ни стало вернуться домой, к мамам, к родным.
Климат в этой стране безликих регионов был тоже несколько безлик: тут не бывало жары, и не бывало ужасного холода, а времена года сменялись ровно по календарю, храня неизменные "около плюс пяти" на протяжении практически полугода, в общей сложности.
В начале марта, когда снег, которого изначально и не было так уж много, начал таять; пришло время побега. Бежать всем вместе было куда сложнее, чем делать одиночные вылазки, но цель оправдывала все средства. Нанеся несколько ударов маньяку по голове железной ножкой от одной из каталок, дети бросились бежать от пребывающего в шоке монстра что есть силы. Он практически сразу бросился за ними, но преимущество в несколько секунд было за детьми. Он не ожидал, что они решат удрать все сразу. Так не должно было быть, это было не по плану.
Поймав на бегу одну из девочек, он не рассчитал силы и сшиб её с ног. Бедняжка с размаху у дарилась головой о камень. потекла алая струя. Побег и погоня остановились. Бегущие не решились подойти к павшей, маньяк не мог отойти от неё. Он видел, как потухли ее сверкающие жизнью и надеждой прекрасные зеленые глаза. Это был день ее рождения. «Подарком» стала смерть. 11 лет жизни оборвались, измученная душа вырвалась из хрупкого тела. Стало холоднее.
Смахнув выкатившиеся слезы, четверо, не долго раздумывая, бросились вновь бежать. Он - за ними. Витиеватые тропы, корни, падения - все это уже проходили, неужели снова?! неужели в последний раз?! Адреналин поддавал жару, заставляя четыре сердца биться в унисон, с бешеной скоростью. Метры складываются в минуты, минуты в километры, а километры превратились в часы. Чудовище было не запутать, его силы не кончались, но силы убегающих - да. Наконец-то дуб. Старая мощная коряга! Гореть бы ей синим пламенем! Вырывается из оков девочка, за ней двое мальчишек, держащиеся за руки - бегут врассыпную. Чудовище тут же, но Он не видит с ними Лину. Значит, она ещё здесь.
* * *
Трое на свободе, а четвертая куда-то пропала… Лина спряталась под корнями дуба, так как не смогла покинуть оков этого места - кто-то должен был остаться. Она лежала, свернувшись калачиком, на холодной земле и старалась не дышать, не издавать ни звука, она так не хотела остаться один на один с монстром. Он долго ходил вокруг, его шаги, казалось, были слышны за километр, он звал её, истерично смеялся, ругался, грозился убить, но девочка свято верила в то, что на этот раз ей удастся уйти. Он не заглядывал под корни дуба, потому что боялся вновь увидеть призрак той, что замерзала в этом укрытии зимой. Но, возможно, именно скорбящая душа сестры по несчастью помогла Лине не замерзнуть тогда под корнями дуба, не уснуть и не остаться там навечно, и вывела её, наконец, на верный путь.
Спустя продолжительное время шаги маньяка удалились окончательно. Сердце Лины все ещё хотело вырваться из груди, но что-то невидимое, неведомое заставило её покинуть убежище и медленно, крадучись, пойти вперед. Девочка вспомнила, что в последний раз, когда была здесь, видела непонятную каменную постройку. Она и сейчас была на месте. Совсем близко. Малышка осторожно подошла к ней. Это были остатки сильно осевшего под землю огромного могильного камня, сделанного в виде высеченного в камне лица с раскрытым ртом. Нижняя губа уже окончательно вросла в землю, а сам камень покрылся мхом, на каменной коже были вырезаны непонятные символы, а в раскрытый рот мог поместиться при желании ребенок небольшого роста. Лина оглядела землю вокруг: отовсюду торчали подобия нынешних надгробных крестов, только все они были, почему-то перевернуты. Девочке стало жутковато, да и холод заставлял двигаться, потому она собрала все свои силы в кулак и спокойно пошла через границу, отмеченную дубом. У неё получилось. Она впервые за долгое время улыбнулась.
И хотя надежду найти друзей она уже давно оставила, но надежда вернуться домой в ней теперь только возросла. Она, не оглядываясь назад, побежала вперед по едва заметной тропе. К закату измотанная и голодная малышка вышла на дорогу, ведущую, судя по указателям, в детский лагерь "Звезда". Обычно, даже в заброшенных лагерях, как слышала Лина когда-то, еще долгое время после закрытия жили сторожа. Так что перспектива увидеть уж если не человека, так хотя бы найти кров придали девочке сил. Буквально через полчаса она стояла у ворот своей "Звезды надежды". В домике сторожа зажегся свет. В сердце что-то тревожно екнуло.
Лина постучала в железные ржавые ворота исцарапанной рукой. В домике за занавесками показалось какое-то движение. Девочка стояла и улыбалась в предвкушении встречи. Из домика вышел кто-то сгорбленный, в черном плаще с капюшоном, довольно-таки отталкивающий персонаж, но Лина была готова броситься к нему и обнять. Внутри засело некое тревожное чувство, но девочка не обращала на него внимания, уже почти полностью готовая принять долгожданное спасение.
Черный человек приближался и с каждым его шагом тревога росла. Лина уже не улыбалась. Он подошел вплотную к забору, злобно сопя и покашливая. На душе у девочки была уже не просто тревога, а настоящая паника, к глазам подкатывали слезы, а в горле вставал ком. Дрожащим голосом она спросила, можно ли отсюда позвонить. Сгорбленный старик моментально вырос, сбросил капюшон, нервно смеясь… И вот уже на Лину презрительно смотрел маньяк, торжествующий над, все-таки пойманной, своей последней птичкой. Он распахнул ворота и сделал ещё один шаг к ней, затем наклонился и у самого её уха прошептал: "Вот мы снова и встретились, Лина!"
Девочка не могла сдвинуться с места, ноги отказывались её слушаться. Она пронзительно закричала, маньяк отшатнулся, снисходительно улыбаясь, и, притом, жадно потирая руки. Лина приготовилась к самому худшему, приняв все разочарование сломленной веры, ускользнувшей в один миг, как вдруг...
Кто-то подбежал к ней сзади, обнял её и, поливая лицо горячими слезами, принялся её целовать. Это явно был не маньяк. "Лина, солнышко! Это ты!...",- рыдания, снова поцелуи - она не сразу узнала появившуюся не пойми откуда свою родную маму.
Женщина оставила ребенка в покое, повернулась к чудовищу и принялась пожимать его руку, благодарить за то, что он нашел её дочь. Наивная! Она думала, что это добрый сторож, а не сумасшедший монстр. Лина подбежала к матери, вцепилась в неё и все просила лишь об одном: " Забери меня отсюда! Бежим! Скорее!" - у неё не было сил объяснять, кто это, что с ней было, просто она боялась теперь не только за себя, но и за вновь обретенного любимого и родного человека. Мама прижала её к себе сильнее, ещё раз пожала руку сторожу-маньяку и повела Лину к припаркованной рядом машине. Они просто сели и уехали. Он их отпустил.
* * *
Настоящее.
Это был обыкновенный серый день. С утра лил дождь. Преподаватель по истории опоздал на 30 минут. А вот теперь она сидит на паре математики. Что вообще придумала эта учительница-активистка? Открытый урок? Но ведь они уже не в школе… Открытая пара?
Лине не особо нравилась эта затея с гостями, выступлениями и презентациями, но делать было нечего. К тому же, сейчас именно её очередь представлять свою работу. Выступает она довольно успешно, преподаватель и гости довольны. Закончив говорить Лина, улыбаясь, проходит на место - за свою предпоследнюю парту, где она сидит одна. Свое выступление начинает следующий ученик, а в это время на свободное место за её столом пересаживается один из гостей.
Лина резко оборачивается к подсевшему рядом человеку, тот беззвучно посмеиваясь, подносит палец к губам, жестом призывая не задавать ему лишних вопросов. Мужчина, почти полностью седой, но лицо его не кажется таким уж старым. Он смотрит на девушку, не отрывая взгляда. Странное неприятное чувство пронзает сердце Лины, её дыхание учащается, кровь приливает к голове. Её глаза мечутся по лицу мужчины, будто бы пытаясь найти зацепку, дать нахлынувшему потоку тяжелых воспоминаний обратный ход. Это Он! Никаких сомнений.
Призрак прошлого, жестокий монстр вернулся. Он медленно приближается к лицу Лины и, издевательски растягивая гласные, шепчет: "Ты же узнала меня, моя маленькая Лина?", - вновь тихо смеется. Девушка в ужасе отстраняется от него, но маньяк хватает её за руку, больно сжимая её запястье. В голове проносятся одно за другим, словно кадры из фильма ужасов, воспоминания из детства. Он смотрит на неё все теми же холодными жестокими серыми глазами. Её сердце колотится слишком громко, в голове эхом раздаётся топот, убегающих навстречу спасению, детей. К глазам подступают слезы.
Как долго Он и его проклятая больница снились Лине в кошмарах, тенью ходили за ней по пятам в каждом безлюдном переулке, сколько слез было пролито, а что теперь? Неужели все сначала?
Ещё только середина пары, все присутствующие увлечены рассказом преподавателя. "Нужно бежать!", - единственная мысль, застывшая в парализованном от ужаса сознании. Боль прекратилась: маньяк ослабил хватку. Резкий рывок; она, забыв сумку и вещи на парте, бросается наутек, сильно хлопая дверью. Ученики и гости возмущенно оборачиваются в ту же сторону, в которую в следующий же миг кидается один из гостей и так же громко закрывает дверь во второй раз. Шаги быстро удаляются в сторону лестницы.
Напуганная Лина подбегает к охраннику, мирно попивающему кофе за своим обычным местом - столом у входа. " Помогите, пожалуйста, прошу! - Срываясь на крик просит девушка, тот лишь флегматично пожимает плечами. - За мной гонятся, поймите же вы! там... - Показывает на пока еще пустую лестницу. - Там маньяк, он убьет меня!". Охранник крутит пальцем у виска и удаляется с места, направляясь в сторону уборной. На лестнице раздаются грохочущие шаги и громогласное "Лина!". Бедняга начинает кричать, находясь в полуистерическом состоянии. Маньяк принимает сигнал. Он все ближе. Девушка, не раздумывая, выбегает на улицу, Он - следом за ней.
Удивительно, прошло почти десять лет, а он все так же быстр и ловок. Она бежит самыми запутанными улицами, перелезая через заборы, заворачивая в самых неожиданных местах, но Он все равно её находит. На остановке девушка запрыгивает в первый попавшийся автобус, дверь закрывается прям перед носом у маньяка. Кажется, оторвалась. Кошелек остался в сумке, все вещи остались в кабинете. Будь они прокляты - эти пары математики!
Подходит кондуктор - немолодая полная женщина в фирменной жилетке региона 13 . "Оплатите проезд или предъявите проездной", - на автомате произнесла кондукторша заученную фразу. Лина судорожно ощупывала карманы, но с собой был лишь телефон и... Да! проездной. В заднем кармане джинсов, потрепанный, но все ещё действующий проездной. Кондукторша удовлетворенно кивнула и пошла прочь.
Девушка стояла у заднего окна автобуса, вглядываясь в мелькающие одно за другим лица прохожих, водителей автомобилей, едущих за автобусом - его не видно. Проехали уже четыре остановки, девушка немного перевела дыхание. Следующая остановка. Раздается Оглушительный рев мотора мотоцикла, девушка вздрагивает. Через секунду в дверях появляется маньяк, тут же находя свою жертву взглядом. Он пробивается сквозь толпу, держа зрительный контакт с Линой. Автобус трогается - бежать некуда.
Чудовище из самых страшных кошмаров приближается, прижимает Лину к стенке и все смотрит, смотрит ей прямо в глаза.
- Неужели ты думала, что я отпущу тебя просто так? Неужели решила, что раз мамочка так удачно успела забрать тебя у меня, то все благополучно завершилось? - с искренней ненавистью шипел ей в лицо похититель.
Подошла равнодушная кондукторша и, похлопав маньяка по плечу, произнесла свою коронную фразу. Тот всунул ей в руку купюру намного большего размера, чем того требовала стоимость оплаты проезда. Кондукторша так же равнодушно оторвала билетик от большого мотка и протянула ему вместе со сдачей. Ушла. Людям вокруг тоже наплевать на то, что какой-то седовласый безумец прижал юную девушку к холодному стеклу и что-то злобно шепчет ей, брызжа слюной и источая самую чистую в мире ненависть.
- Глупая маленькая Лина решила сбежать от своего учителя... Но я прощаю тебя, теперь ты должна вернуться ко мне... - продолжал ОН.
Не было никаких шансов вырваться из-под зловещего натиска и сильнейшего морального давления.
- Ты знаешь, что потом стало с теми тремя? С теми, которые бросили тебя одну в моем лесу? Они не прошли испытание свободой, моя дорогая... Да! Глупые щенки сдались, сломались! А ты.. Ты живешь как надо. Ты соответствуешь всем критериям, ясно? Я не отпущу тебя, нет! - глаза маньяка блестели угрожающе счастливо.
- Что с ними стало? - вырвался вопрос из уст Лины.
Она никогда еще не вступала с Ним в прямой диалог. Мгновенно какая-то противня тяжесть разлилась по всему телу, кровь прилила к голове с новой силой. От Его столь близкого присутствия становилось жарко.
- Хм... ты сама спросила у меня... Тебя все ещё волнует их судьба? - несколько удивленно спросил Он.
- Да, волнует! Я столько с ними вместе пережила! Столько горя хлебнула! Что с ними?! - Лину ужасно трясло от негодования и страха.
- Что ж... У нас есть ещё пять остановок в запасе, чтобы поговорить. Я скажу тебе, что с ними стало. Один мальчишка два года назад погиб в авиакатастрофе. Тот светленький наивный ангелок стал продажной шлюхой, потому мать выгнала его из дому, потом он связался с компанией опытных героинщиков. Неплохо, да? Отвратительно! А та, что была самой старшей из вас! Я думал, что она будет хороша к своим двадцати годам, но нет! Я нашел её, она меня узнала... Она добровольно пошла со мной, не бежала, как ты, нет... Мы пришли в тот лес и... Она меня так сильно разочаровала, что мне пришлось лишить её жизни, Лина. - Он разочарованно покачал головой.
- Что она Вам такого сделала? Почему ты её убил, чудовище? - в глазах девушки стояли слезы.
- Она призналась мне в любви… - задумчиво ответил маньяк.
Автобус остановился. Лина с силой пихнула психа в грудь и выскочила из душной машины прочь.
Остановка находилась между 12-м и 13-м регионами, на трассе, рассекающей довольно обширную лесополосу. Бежать вдоль дороги было бы в крайней степени неразумно, как подумалось Лине, потому она, не раздумывая, кинулась в лес. Маньяк, естественно, по её следам.
«Совсем как в детстве»: обычно эти слова у людей ассоциируются с чем-нибудь приятным, хорошим, но только не у неё. Она бежит, спотыкаясь о корни, продираясь сквозь ветви, а в памяти стоят большие, грустные голубые глаза невинной жертвы, застывшие в полнейшем ужасе; по её щекам катятся крупные слезы. Он бежит сзади, приближаясь все ближе и ближе.
Лина бежит, бежит как можно быстрее, представляя в воображении, как четверо детей из её собственного прошлого в больничных белых рубахах и тех самых одинаковых ботинках бегут вместе с ней, это ранило в самое сердце, но все же неведомым образом придавало силы. Раздается звонкий детский голос, словно наяву: " Лина! Сюда! за мной!". Но в этом полумертвом лесу нет никого, кроме монстра и бедной девушки.
Девушка следует за этим голосом, что позвал её откуда-то из самых глубин подсознания, резко забирает южнее, как раз в ту сторону, где, если посмотреть по карте, через много километров начинается регион 12-А. Маньяк не уловил того, куда делась его жертва, остался позади, дезориентирован. Она продолжает бежать. Он не может понять, где хрустят сухие ветки, под её ногами. Уже достаточно далеко был слышен Его нечеловеческий рев. Лина останавливается, чтобы перевести дыхание, и вдруг с ужасом замирает на месте. Перед ней тот самый старый дуб. Не может быть! Она даже не предполагала, что все её кошмары находятся так близко. Девушка сделала шаг назад и наступила на сухую ветку, которая предательски громко хрустнула в тишине леса. Снова зашуршали где-то Его шаги. Шаги сменились бегом. Опасно близко.
Лина бежит к дубу и вновь, совсем как тогда, прячется под мощными корнями. На этот раз почему-то, кажется, в тысячу раз страшнее. Сердце стучало так громко, что Лина была уверена - маньяк услышит его и обязательно её найдет.
Он здесь, на этой поляне. Проходит слишком близко от дуба, но не заглядывает под него и в этот раз, ещё долго ходит кругами, возвращается и зовет её. Громко. Свирепо. Несколько часов подряд. За это время Лина ни разу не рискнула даже пошевельнуться. Он ушел, когда уже почти совсем стемнело.
Девушка, с трудом шевеля затекшими конечностями, потихоньку выбралась из-под дуба. Сейчас, в сумраке, среди обманчивой толпы практически чёрных деревьев, каждая тень казалась ей тенью маньяка, готового наброситься на неё в любую секунду. "Нет. Он уже ушел, нужно двигаться дальше, нужно бежать...", - твердила себе Лина, но с подобным страхом, практически с паранойей, бороться было крайне сложно. Испуганная, девушка стояла на месте не в силах пошевельнуться. Один шаг - масса усилий. Второй, третий...
Отвлеченная напряженными мыслями, Лина сама не заметила, как подошла к той самой каменной голове с открытым ртом, который в ежеминутно сгущающемся сумраке казался зияющей черной дырой. Девушку это пугало, но было там, в этой тьме что-то еще, что-то живое, как ей показалось. От волнения голос её совсем охрип, сказать пару слов, дабы проверить свою догадку, она не могла. Что делать? Она была уверенна, что маньяка там точно быть не может - углубление было слишком мало для взрослого - это ей помнилось хорошо. Но что, все же, значит в таком случае это ощущение?
Лина подобрала ветку, валявшуюся под ногами: "Просто проткну эту тьму вместе со всеми сомнениями...", - успокаивала она себя, протягивая дрожащую руку вперед. Надежду услышать глухие удары деревянной палки о камень разрушил слабый стон - конец ветки уткнулся во что-то мягкое, так и не ударившись о камень. Сердце девушки на мгновение замерло и вновь заколотилось вдвое быстрее, когда пришло осознание верности того предчувствия. Там кто-то есть. Во рту гигантской головы лежал кто-то маленький и, судя по всему, слишком измученный.
Девушка сделала пару шагов к "черной дыре" рта-пещеры вопреки всем "нет" своего кричащего разума. Присела на корточки рядом, прокашлялась и шепотом спросила: "Кто там?" В ответ послышался еще один стон. Лина испугалась, но не отступила, она вслушивалась и вглядывалась в пространство перед собой и уже почти различила дыхание этого кого-то, как нечто холодное схватило её за руку. Она вздрогнула и чуть не упала, но вовремя ухватилась рукой за верхнюю губу большого лица. Спустя несколько секунд девушка смогла различить среди сумеречного тумана сине-серой травы маленькую человеческую руку. Кончиками пальцев она дотронулась до этой бледной руки - холодная. Вот что схватило её - всего лишь детская ручонка. Тут же, не задумываясь, она протянула руки внутрь этого каменного укрытия и вытащила оттуда ребенка, мальчика. Лет семи, не больше, но до чего же он худой!
Лицо мальчугана было все перепачкано, но пугающая бледность его кожи была заметна даже сквозь густые сумерки.
Почти ночь. В лесу маньяка стоят двое - девушка и ребенок. Лине почему-то подумалось, что паренёк тоже один из тех несчастных детей, похищенных чудовищем. "Уж больно знакома картина!", - подумала Лина, и тут же в сердце закрались ужасающие сомнения - знакома именно картина, в общем, или знаком сам мальчик? Перевес был явно в сторону второго, что заставляло насторожиться. Но, несмотря на все сомнения, это в первую очередь был измученный ребенок, которого Лине было искренне жаль. Она вспомнила в тот момент своего младшего братишку: "Ему ведь тоже нынче исполняется семь лет... Нет, этого малыша я здесь не брошу, если надо - на руках донесу, но мы обязательно выживем!", - мысли, казалось бы, приходили в верное русло, но тут ситуация усугубилась.
Мальчик схватил Лину за обе руки, и девушка не сразу поняла, что её держат далеко не две детские руки, а больше. Медленно осознавая то, что детские руки расположились и у неё на талии, и на спине, и на ногах, и даже на плечах, Лина смотрела прямо в глаза найденному мальчишке, не в силах ничего предпринять.
- Тебе страшно? - спросил мальчик испуганным голосом.
Девушке действительно было очень страшно. И страх усиливался от того, что она была уверена в том, что его голос ей знаком. Пока она не могла вспомнить, где его слышала, но что-то очень близко на грани её памяти вот-вот готово было показать ей то, чего она так боялась в глубине своей души. Что-то пробуждалось в её подсознании, вытягивая за собой на поверхность воспоминания из детства.
Прицеп, трясущийся и подпрыгивающий на ухабистой заброшенной лесной дороге. Холодный, самый жуткий август в её жизни. Тринадцать детей - одна история. Мальчишка, чуть помладше, или такой же, как малышка Лина, напуганный, дрожащий от страха, смотрит ей прямо в глаза и спрашивает: " Тебе страшно?"
Одно воспоминание сменяет другое. На этот раз это похороны первого скончавшегося от болезни. Тогда двое мальчишек удрали, а ещё двое стояли на месте, провожая их печальными взглядами, безмолвно прощаясь с товарищами, словно бы зная, что никогда они больше при жизни не встретятся. Он один из них - сомнений нет. Один из тех четверых, что умерли от туберкулеза после того, "Номера Первого", кудрявого малыша, похороненного здесь, в этом же лесу.
"Боже! Нет! Только не это. Только не так, только не сейчас!" - проносилось в мыслях Лины, а дети, которых не должно было здесь быть, продолжали прикасаться к ней и обнимать.
- Кто ты такой?! - захлебываясь подступающими слезами, спросила девушка у мальчика.
- Ведь ты меня уже вспомнила, милая Лина... - спокойно, но тем не менее зловеще промолвил мальчишка.
- Ты не настоящий... Ты умер очень давно! - Голос девушки был настолько взволнован и испуган, что, казалось, она вот-вот разрыдается от такого напряжения.
- Мы умерли очень давно… - Повторил мальчик.
- Очень давно... Умерли... - Прошептали другие детские голоса из-за спины Лины.
Тело девушки словно пронзило одновременно несколько электрических зарядов в тех точках, где до неё дотрагивались руки несуществующих детей.
- Отстаньте! Уйдите! Оставьте меня в покое! - Лина безуспешно пыталась убрать, отцепить от себя маленькие холодные цепкие пальчики, но они вновь и вновь тянулись к ней.
- Лина, Лина! Добрая... Хорошая девочка, ты спасешь нас от маньяка?! - наперебой жалобными голосами повторяли дети.
Сгущавшийся мрак ночи вдруг начал немного расступаться - над Линой и четырьмя мертвыми мальчиками взошла полная красноватая луна. Она осветила бледную синеватую кожу детей, их грязные лохмотья, покрытые засохшей землей.
- Вы умерли! Как вы можете быть живы?! - В исступлении прокричала девушка.
Она бы сейчас лучше пожелала быть найденной живым маньяком, чем находится в окружении этих мертвых бывших товарищей по несчастью и в полной неизвестности ждать самого худшего.
- Никто из нас не мертв, пока жив хоть один! 13 душ, связанные в одну цепь этим монстром, будут держаться друг за друга до последнего... - Голоса детей то сливались в один, то эхом прокатывались вокруг Лины.
Она была на грани сознания, где-то между жизнью и смертью... Жуткие прикосновения причиняли боль, усиливавшуюся с каждым ударом сердца, мысли путались, переплетались со словами детей, воспоминания , четче, чем когда-либо, восстанавливались в разуме, образы из мыслей, словно становились реальными - все это, накладываясь друг на друга, морально и физически буквально душило девушку, погружая её сознание в бушующую бездну кошмара.
Уже находясь практически между жизнью и смертью, никак не меньше, Лина из последних сил прокричала в ночную глушь темного леса: " Я здесь! Спаси меня!"
Сознание девушки практически полностью погрузилось во тьму, когда сильные, безусловно Его, руки схватили её и вернули назад к жизни. Маньяк, убийца, безжалостный монстр спас свой желанный трофей, висевший на волосок от гибели. Теперь Он сидел посреди пустой поляны, залитой лунным светом, и прижимал долгожданную добычу к груди, поглаживая её волосы. Что произошло за эти несколько часов, или же мгновений?
Сейчас Лина осознавала вполне ясно, что происходило вокруг, но была не в силах пошевельнуть ни рукой, ни ногой. Теплая капля упала ей на щеку и влажной дорожкой прокатилась вниз до шеи. Это был не дождь – это была слеза. Он плакал. Но почему? Лина чувствовала, как его тело слегка подрагивало от тихого плача. Какой-то безмолвный крик разрывал его сердце, то и дело сбивающееся с постоянного ритма. В такой опасной близости к Нему, девушка ощущала боль его крохотной человеческой частички души, которая была способна сожалеть и понимать.
Лина открыла глаза и посмотрела в лицо маньяка. Он действительно плакал, глядя на девушку, лежащую на его руках. Он заметил её взгляд, и Его сердце вновь сбилось с положенного ритма. Она никогда не думала, что Он тоже способен нервничать. Он вообще ещё никогда не казался ей таким человечным, как сейчас. Увлекшись своими рассуждениями, Лина не сразу поняла, что маньяк начал что-то говорить.
«…моя бедная, уставшая девочка. Выживешь ты, или умрешь?.. Я пришел слишком не вовремя, глупый болван! Что они сделали?! Проклятые дети!..». Слова монстра были сбивчивы, а голос приглушен, но вдруг он вспыхнул с новой силой:
- Я не знал, что все так обернется!! - прокричал Он в пустоту.
- Отпусти её! - прошелестели голоса умерших детей сзади Лины.
Маньяк прижал девушку к себе ещё сильнее, но холод все равно касался её спины.
- Она должна пойти с нами! Она тринадцатая душа! Она тоже проклята! Нам нужна тринадцатая! - голоса уже не просили, а требовали.
Маньяк опустил голову, глядя девушке в глаза без угрозы, без той привычной жестокости, с долей сожаления, как бы неумело извиняясь.
- Ты многое вынесла, Лина… Ты лучший мой образец, ты моё сокровище. А вот я сглупил, девочка… - из Его серых глаз снова покатились крупные слезы. – Что они с тобой сделали, бедная Лина! Слишком страшно было, слишком холодно… Я не оправдываюсь перед лицом смерти, я не отрицаю того, что я ужасен, но не я виноват в их смерти! Не Я, клянусь! Кто-то замерз, кого-то унесла болезнь… На мне лишь одна смерть! И я признаюсь, что в этом я виноват, но не больше!
- Хватит лжи, монстр!
Лине с большим трудом удалось повернуть голову в сторону, откуда шли голоса. Там, под луной, стояли двенадцать детей, что прибыли когда-то давно вместе с ней в том злополучном прицепе, не хватало только её самой. Все они были мертвы.
- Что мне сделать?! Не трогайте же вы её! - Прокричал маньяк на своих умерших жертв.
- Слишком поздно, глупое чудовище! Ты сковал нас цепью единого проклятья, пролил нашу кровь на земле, пропитанной смертью… Ты должен отпустить Лину, чтобы мы смогли обрести мир! - произнес «Первый».
- Я не убивал вас! - Кричал маньяк, но его слова мало заботили дюжину проклятых детей.
- Твоя вина! Убийца! Монстр! - Злобно шептали призраки.
Он вновь обратился к Лине:
- Ты должна понять, я не желаю тебе смерти… Я никогда не желал, Лина…
- Я вижу только ложь в твоих словах. Я разучилась верить людям. Отдай меня им, чтобы больше не мучиться… -
Девушке не хватало сил, чтобы закончить предложение. Он взял её за руку.
- Лина, я знаю, что ты добрая. Ты всегда была добра к людям… Послушай, сейчас я не хочу тебя поймать или посадить в клетку, или убить… Но позволь просить тебя проявить свою доброту для меня в мой последний час!.. -
Он задыхался, и время от времени хватался рукой за грудь, из которой так стремилось выскочить сердце.
- Что тебе от меня нужно, чертов выродок? - С дрожью и страхом в голосе спросила Лина.
- Позволь мне прекратить свои и их мучения, позволь мне умереть вместо тебя, моя хорошая, добрая девочка?
Лина заметила, что дети, словно стали ближе, и теперь тянулись не к ней, а к нему. Она молчала не потому, что не было сил говорить, а потому, что не знала, что ответить. Внутри неё боролись два странных чувства: с одной стороны, она почему-то испытывала какую-то жалость к маньяку, но с другой – девушка ненавидела его за эту просьбу ещё больше, ведь в ней было столько неприкрытого эгоизма и жестокости по отношению к ней самой. Нет, Лина не хотела умирать, но она настолько устала от всей этой истории, что с каждой минутой становилось все тяжелее дышать, вглядываться в темноту, бояться…
- Иди к нам, наш темный мастер! - Уже подзывала маньяка к себе «Старшая» девочка.
Он поднялся с колен, медленно отпуская теплую руку Лины, а сам же холодея буквально на глазах. Девушка уже тогда поняла, что это конец. Конец десятилетнего кошмара, который длился длиннее одной обыкновенной человеческой жизни…
Он был уже совсем рядом с ними. «Первый» подал Ему цепь, которой маньяк тогда сковал тринадцать своих жертв. Рыдающий монстр вновь сковал «своих» детей одного за другим, поставив первым в ряду милого большеглазого кудрявого мальчугана, а сам же встал в конец, приковав себя на месте, где должна была быть Лина.
- Прощай, милая! - Печально произнес «Первый».
- Не забывай нас! - прошептала «Старшая» и прикоснулась к щеке Лины.
В какой-то момент луна скрылась за плотными тучами, и лес погрузился в полнейший мрак. Лина без чувств тяжело упала на землю, а чертова дюжина исчезла, будто бы ничего и не было. Так все закончилось… Или же началось.
* * *
Утром Лину разбудили теплые лучи солнца, пробивающиеся сквозь уже распустившуюся листву крон деревьев. Она поднялась на ноги, отряхивая прилипшие к одежде листочки и травинки, огляделась вокруг. Прошлая ночь, словно и не существовала вовсе. Ничего вокруг не говорило о тех ужасах, что происходили под покровом тьмы. Внимание девушки привлек дуб, тот самый роковой дуб – на нем начали распускаться светло-зеленые редкие листочки. Чуть поодаль стояла каменная голова и кресты – все как раньше. Лина знала, что все уже позади. Она умиротворенно стояла посреди поляны в полном одиночестве и грелась в лучах майского солнца.
Не стремясь уже бежать из леса прочь, прочь от своих кошмаров, она решила пройтись до заброшенной больницы, где когда-то маньяк держал её и ещё двенадцать детей. Там же, у главного входа должна была быть могила «Первого».
Через пару часов девушка уже стояла у безымянного креста, с опаской поглядывая на туберкулезную лечебницу. Она все же решилась туда войти. Воздух внутри был до сих пор пропитан страхом и слезами, где-то за спиной спали мрачные тени, охраняя покой обители смерти. Выбитые, закрашенные черной краской, окна успели запылиться при столь безветренной и сухой погоде.
Лина нашла старую комнату маньяка, в которой ей как-то довелось побывать. Матрац на кровати был изодран, старенький телевизор разбит, валявшиеся когда-то повсюду бумажки были почти полностью сожжены, и все это было в пыли. Похоже, его здесь не было долгое время.
Обернувшись вокруг себя, девушка заметила завешенное темной тканью зеркало. Сорвав тряпку со стекла, Лина замерла в ужасе: её темно-рыжие длинные волосы были полностью седые. Неужели возможно было пережить настолько ужасную ночь? Да и была ли она такой ужасной? Как это все могло произойти на самом деле? Может, это был всего лишь бред?
Молодая девушка с серебристо-белыми волосами стояла у зеркала в бывшей комнате маньяка и плакала, прижимая к себе его подушку. Комнатка, залитая солнечным светом, была слишком жизнерадостна для такого заведения, пускай и заброшенного. «Слишком много солнца…» - подумала Лина.
Она отбросила подушку на пол, вытерла рукавом слезы и стала поворачивать к выходу, как вдруг в двери проникла большая, просто огромная тень. Девушка подняла глаза и не поверила тому, что увидела.
- Я знал, что ты вернешься! - Злорадно произнес маньяк.
